— Илмар, а я как раз после Оперы, после встречи с нашей выдающейся певицей Мариной Ребекой…
— Кстати, мы с Мариной познакомились в Вене. Я был в отборочном жюри Бельведерского конкурса, и мы познакомились. Она приехала, была ещё совсем молодой, но… не прошла. Кстати, и Элина Гаранча не прошла тогда во второй тур. Но тогда я туда привёз одну девочку, которая самые первые свои оперы пела со мной, «Травиату» и «Дон Жуан». Это была Асмик Григорян.
— Ныне тоже всемирно известная певица!
— После первого дня в списках её фамилии не было, она жутко расстроилась. А просто была неразбериха, но она прошла. Говорите, вскоре в Риге будет с концертом? Если вы увидите её, передайте большой привет от меня.
— Ну вот, приятно встретить на улице выдающегося латвийского дирижёра…
— Я не латвийский и не латышский дирижер, к сожалению. Так получилось, что я принадлежу к российской музыкальной культуре. Ну, это понятно. Потому что я почти всю жизнь работал в России. Ни одного дня я не работал в Латвии.
— Какими судьбами в Риге сейчас?
— В этом году ещё не был в родной Риге на кладбище, где у меня мама, где отец. И у меня младшая сестра умерла тоже и сейчас вот эти три дня я занимаюсь этими печальными делами. Но давайте всё же о весёлом. Я узнал, что у вас в Опере отменили премьеру вагнеровского «Парсифаля». Шучу, что вот узнали, что приехал Лапиньш — и отменили.
— А сейчас вы где работаете?
— Я уже давно в Сербии, работаю в Нови-Саде. Я работаю там в оперной студии. Два раза я дирижировал там спектакли в Опере. Но потом оркестранты пошли к директору и сказали, что когда Лапиньш дирижировал, то спектакль длился на полчаса дольше и они на полчаса позже пришли домой.
— Несовременно!
— Зато там два молодых дирижера, которые гонят темпы быстро-быстро-быстро. Я сказал тогда, что ноги моей больше в том оркестре не будет. И я держу своё обещание.
В Сербии у меня нет никаких программ, потому что сейчас, вы знаете, там были протесты. А также идут протесты против протестов. В общем, никто не хочет работать, все хотят протестовать.
Ну, сейчас такое время.
— Я брал интервью у выдающегося дирижёра Владимира Федосеева. Он сказал, что настоящий дирижёр начинается после пятидесяти лет. А сейчас очень много дирижёров, которые стали известными очень молодыми — наш Андрис Нелсонс, Тармо Пелтокоски…
— Кстати, у нас в бывшей Югославии есть такой дирижёр Младен Ягуш, так ему сейчас 100 лет отмечали. Его спросили, почему вы так долго живете? Он ответил, что, во-первых, употребляет хорошую ракию — алкогольный напиток местный. Во-вторых, важны хорошие бифштексы. И в-третьих — хорошие женщины!
А что до Тармо, то он очень хороший дирижёр. А ещё помню,
когда я первый раз увидел Нелсонса, (это было лет двадцать назад, по-моему, закрытие сезона в зале «Дзинтари»), сразу сказал: держите его, дайте ему расти.
А мне отвечали, что нет-нет, ему ещё рановато, мы должны посмотреть… А на мой взгляд, сразу было видно, что это великолепный музыкант. Мы с ним встретились перед самым ковидом в Берлине, я дирижировал дневной концерт в зале Берлинской филармонии с оркестром Berliner Symphoniker, a он вечерний с Berliner Philharmoniker. Разговорились. Я старался уговорить приехать его в Иркутск, договорились, что будем думать. Но ковид…
Также с Марисом Янсонсом были в контакте, тоже он не исключал сибирские гастроли, но…
— Да, увы, великий Марис умер…
— Я с ним и с Александром Вилюманисом дирижировал концерты в честь открытия Латвийской оперы после реконструкции, это было в сентябре 1995 года. Но
зато до Иркутска по моему приглашению доехал великий Зубин Мета. У меня есть фотография, где как бы он смотрит на мой нос и очевидно думает: «Таки да? Или нет?»
А ещё я нашёл одного парня, скрипача Максима Качалова и начал с ним заниматься дирижером. Ему было 16 лет. Я с ним занимался ровно шесть лет, как и мой профессор Илья Мусин в Ленинградской консерватории, который занимался со мной два раза в неделю по часу и с двумя пианистами. Потом меня пригласили профессором в Красноярскую музыкальную академию, я взял его. Потом был главным дирижёром Красноярского симфонического, уже после Иркутского. Красноярский оркестр намного главнее — и по своим зарплатам и так далее.
— Кстати, в вашей книге был такой момент: давно, в девяностых годах была идея создать Лиепайский камерный оркестр под вашим руководством, спонсором планировался банкир Каргин, тогда самый богатый человек Латвии. Почему идея не реализовалась?
— Вы знаете, в Латвии я писал основания для создания оркестра, наверное, четыре или пять раз. Мне говорили: напишите заявление с просьбой. Мне это ещё Янис Юрканс говорил, будучи министром иностранных дел. И потом Дайнис Иванс то же самое сказал. Но… потом на местном уровне все как-то скурвились. Я не знаю, почему.
— Ваш ближайший концерт где будет?
— 24 декабря, на католическое Рождество. Я дирижирую в первом отделении Баха, его увертюру к Рождественской оратории. Потом — арию меццо из «Магнификата», потом арию меццо-сопрано из «Страстей по Матфею», потом арию для баса из большой мессы и дуэт меццо-сопрано и тенора из «Магнификата». Это первое отделение. А во втором отделении — Моцарт, большая доминорная месса. Это будет в одном небольшом оперном театре… Это будет в столице Коми, там оперный театр в Сыктывкаре, мой Максим сейчас там дирижёр, его только что номинировали главным дирижёром. Ему всего 31 год. Я, конечно, раздулся сразу от удовольствия. Я очень рад, что не только симфониста воспитал, но и оперного дирижера.
А ещё у меня летом было две «Пиковых дамы» с «Геликон-оперой» в Иркутске. Потом я сделал в Иркутске «Дон Жуана». Это то, что я должен был делать в Нови-Саде, но помешал ковид. Я сделал все арии на итальянском, а речитативы на русском. И последнюю сцену — на русском языке. Были все очень довольны. Кроме главного дирижёра, который после меня сейчас там остался.
— Когда в девяностых началась война в Югославии, вы там были главным дирижёром оркестра в Нови-Саде. И вам пришлось буквально бежать, оставив все вещи. Они нашлись?
— Нет. А я оставил там свои записи, две свои медали. Оставил фотографии моего деда. Я потом вернулся и ничего не нашли, к сожалению. Я не искал даже. А работал неподалёку, в Мостаре, это Босния и Герцеговина. И там были большие этнические противостояния. Но я всегда старался быть подальше от всего этого.
Кстати, там была такая шутка, которая потом обошла всю Югославию. В интервью мостарской газете я рассказал, как
меня в Советском Союзе в 1991-м году вызвали и спросили, а кто вам больше нравится, Туджман или Милошевич?
Я сказал, вот знаете, если бы они играли в Мостарском симфоническом оркестре на скрипках, я бы сказал, а так я не знаю.
— Вы таким образом уже ответили на мой вопрос об отношении к современной политической ситуации… Что вас поддерживает, кроме музыки?
— Меня поддерживает то, что мой сын сейчас женился. У него жена Зара, родилась в Тайване. Она китаянка. Мои еврейские друзья говорят, это не важно, что китаянка, важно, что Зара! Я был на их свадьбе в Вене. И сейчас я просто этим живу. А ещё живу тем, что сейчас работаю с партитурой Моцарта.
— Как вам атмосфера Риги, в которой родились 81 год назад?
— Это мой город и не мой город. Одновременно. Мой — понятно, потому что он родной. А не мой, даже чужой… Я вам сейчас скажу. Я сегодня зашёл в трамвай. Сидят отец и дочка, мама и сын. И заходит старушка-инвалид. Ни один из них не встал. Я просто был в ужасе. А ещё меня в кафе дважды пыталась обсчитать продавщица, ну да ладно…
— Надо завершить чем-то оптимистичным…
— Вот вам моя визитка. На ней написано кириллицей «Диригент». Это сербский язык, а звучит, как и дирижёр по-латышски — Diriģents. Что-то в этом есть…
ПЕРСОНА
Илмар Лапиньш родился в 1944 году в Риге. Обучался в средней специальной музыкальной школе имени Эмилса Дарзиньша (класс альта). Окончил Ленинградскую государственную консерваторию имени Н. А. Римского-Корсакова по специальности «альт» (1967, класс профессора Алексея Людевига) и «оперно-симфоническое дирижирование» (1970, класс профессора Ильи Мусина), затем аспирантуру Московской государственной консерватории имени П. И. Чайковского (класс профессора Бориса Хайкина).
Дирижёрскую карьеру начинал в Ярославской филармонии (ассистент главного дирижера симфонического оркестра). Был главным дирижером Татарского академического государственного театра оперы и балета имени Мусы Джалиля (1975–1978), дирижёром Национального театра Белграда (1978–1979), стажёром, а затем дирижёром Государственного академического Большого театра СССР (1979–1983). Возглавлял Башкирский государственный театр оперы и балета, оркестры Томской и Свердловской филармоний.
В 1990-е годы работал в симфонических оркестрах филармоний и радиокомитетов Загреба, Белграда, Нови-Сада, Дубровника, Мостара. Был советником по вопросам Боснии и Герцеговины Министерства культуры Австрии, художественным руководителем и главным дирижёром Венского камерного оркестра, дирижёром Венской камерной оперы, приглашённым дирижёром Филармонического театра в Вероне, дирижёром Национального театра оперы и балета Македонии в Скопье, Клайпедского государственного музыкального театра. Сотрудничал с оркестрами Берлина, Вероны, Пармы, Харбина, Минска, Риги, Еревана, Воронежа и др.
В 2009–2025 гг. — художественный руководитель и главный дирижер Губернаторского симфонического оркестра Иркутской областной филармонии, с которым ранее в течение многих лет сотрудничал в качестве приглашенного дирижера. Оркестр под управлением Лапиньша гастролировал по России, неоднократно выступал в Вене (Золотой зал Музикферайна, 2018–2020).
