Кстати, теперь Лауру Грозу следует называть просто «Лаура». Этот творческий псевдоним, по ее словам, она взяла для того, чтобы разграничить свою профессиональную деятельность и частную жизнь. Имя Лаура в латвийской творческой среде оказалось «незанятым», и теперь режиссер предпочитает, чтобы, говоря о ее театральной деятельности, ее называли именно так.
Главной темой нового сезона в театре Чехова стал детектив.
«Сезон начнется с “Шести Шерлоков” в постановке Сергея Голомазова, а я продолжу “Убийством в Восточном экспрессе”, премьера которого состоится в начале ноября. Почему такая тема? Думаю, что и театру, и мне самой требовалась передышка. Последние четыре спектакля, которые я поставила в Риге и в Лиепае, были связаны с очень болезненными темами XX века — сталинские репрессии, депортации в Сибирь, Холокост. Да и “Макбет” — военная драма, которая перекликается с сегодняшним днем. Два сезона я прожила со всем этим и поняла, что мне хочется чего-то более легкого и игривого. И не только мне — всему театру и прежде всего зрителям. Поэтому был выбран жанр детектива. Конечно, там тоже есть и преступление, и труп, но все-таки добро там побеждает зло, а преступник оказывается наказанным. Захотелось вернуться к этому “нормальному” миру, посмотреть на жизнь немного с другого ракурса», — говорит режиссер.
В этом сезоне в театре будет поставлено около десяти спектаклей — 4 большой формы, 3-4 малой и один концерт.
«В театр Чехова вернется Элмар Сеньков, который поставит спектакль “Болдерая” — своего рода продолжение его “Граненки”, которая уже много лет сохраняется в репертуаре театра. Впервые у нас поставит спектакль Дж.Дж. Джилинджер. Весной к нам приедет ставить спектакль Максим Диденко, известный российский режиссер, который после начала войны очень четко обозначил свою антивоенную позицию, уехал из России и сейчас много работает в Европе», — рассказывает Лаура.
По ее словам, роль театра им. Чехова в культурном пространстве Латвии в последние годы заметно изменилась. «Все последние годы мы формируем политику театра.
Акцент сейчас делается на интеграцию, содружество. Мы не делим людей по языку или национальности.
Конечно, те, кто поддерживают агрессию России, не являются нашими друзьями. Но тех, кто солидаризируются с нами в нашей гражданской позиции, мы всегда рады видеть. Наш репертуар меняется, становится более социально ответственным. Перед каждым спектаклем у нас звучит призыв к миру, и я надеюсь, что когда-то наступит момент, когда нам больше не придется его включать».
По словам Лауры, работать в русском театре для нее сложнее, чем в латышских. «Латышские коллеги порой даже не догадываются о тех проблемах, которые есть у нас. Существуют зрители, которые любят театр, но не готовы видеть на сцене ту реальность, которая окружает их в жизни. Они недовольны, они на нас злятся. Но есть и новые зрители, которые уважают выбор нашего театра и разделяют с нами наши ценности».
Режиссер признается, что иногда театр Чехова чувствует себя, словно между молотом и наковальней:
«Иногда мы оказываемся без вины виноватыми — нам достается и от латышей, и от русскоязычных. Ярые националисты не могут принять тот факт, что в культурном пространстве Латвии существует театр, где идут постановки на русском языке (хотя у нас есть латышские и английские субтитры). Но и русскоязычные зрители нередко упрекают нас в том, что мы недостаточно лояльны по отношению к русской культуре, — что лично я считаю абсурдным обвинением.
Впрочем, те, кто нас обвиняют, в театр как раз и не ходят — свою злобу они предпочитают выплескивать в социальных сетях.
Мы стараемся эти злобные комментарии не читать. Так что вокруг нас идет борьба, а мы — посередине. Мы пытаемся всех примирить».
