Инна Лузгина и ее муж Сергей приехали в Латвию немногим более года назад, оба практически сразу нашли себе работу. «Муж — через месяц, да и я, в косметологическом кабинете у местной девушки-латышки. У мужа все хорошо по сей день, он в фирме, которая занимается автозапчастями. А я ушла: наниматель оказалась не очень порядочной с клиентами, это шло вразрез с моими принципами. Через некоторое время устроилась к детскому зубному врачу».
● Это — авторская русская версия текста.
Авторську версію українською можна прочитати тут.
Tulkojums latviski pieejams šeit.
Инна моя землячка — из многострадального Волчанска в Харьковской области. Улица, где они с мужем построили себе дом («добротный, на два этажа», говорит Инна), на самой восточной стороне города. Россию почти буквально из окна видно.
В голову не пришло сходить в Россию
«От меня до России — три километра, по сути. Но даже в самое тяжелое время в оккупации, мне и в голову не пришло ехать в Шебекино (). У нас ведь ничего тогда не было, а в России было все. А, знаете, хотелось ведь не только еды нормальной, но и привести себя в порядок. Женщина ведь всегда женщиной остается», — размышляет Инна.
В оккупации о том, чтобы посетить бьюти-мастера, не было и речи — никого из этой сферы в Волчанске попросту не осталось: «Мы выходили из ситуации так. Нам
друзья с неоккупированной территории привезли машинку, и мы начали друг друга стричь.
Дочь маникюром для себя до войны занималась, тут ее знания очень пригодились. И мы так потихоньку и приводили себя в порядок, буквально как умели и могли. Потом, когда в Харьков приехали, я поняла ,что мне первым делом надо маникюр сделать, привести себя в порядок, потому что честно — за те месяцы все было очень и очень плохо».
(просто нормальности)
От реанимации до аптеки и бьюти-сферы
Всю оккупацию и время после освобождения Волчанска Инна с мужем оставались в городе. После следующей российской атаки все же уехали: «Нервная система у нас уже не выдержала, 6 января 2023 года мы отправились в Харьков. Жили на съемной квартире».
Слышу, что у Инны есть внучка — и делаю ей комплимент: «внучкиной бабкой» она совсем не выглядит. В Харькове, после эвакуации из Волчанска, она прошла несколько курсов косметологии.
«Я работала много лет в реанимации и в аптеке фармацевтом, но меня всегда интересовал профессиональный уход за собой. Потому, когда появилась такая возможность — я прошла профильные курсы, стала работала с клиентами. Никогда не советую процедуру или препарат, если не попробую это на себе», — объясняет она.
Свой дом с тех Инна видела только на фото. Вернее, то, что от него осталось.
Больно, говорит, смотреть: «От Волчанска вообще ничего не уцелело, все сравняли с землей. В прошлом году, 15 августа, мы увидели фотографии нашей улицы. Наш двухэтажный дом — одного этажа нет. А сейчас мы общаемся с нашими [земляками], которые остались в Харькове, так они говорят, что там вообще ничего нет. Все, что мы в машине смогли вывезти тогда, все это и осталось с нами. Остального нет. Ничего».
Харьковская община в Риге
Люди Харькова — невероятные. Ежедневно город обстреливается кратно больше, чем любой другой город Украины — а там все равно, как сформулировали бы в Латвии, «все происходит».
«Мне трудно сказать, почему в Харькове люди другие. Вот, допустим, многие харьковчане уехали в начале войны. Когда мы там оказались, дом, где мы снимали квартиру, был полупустой. И стоянка под домом была пустая. Но к весне уже она заполнилась, потому что люди возвращались», — рассказывает Инна.
Как-то Инна с мужем, гуляя в Риге, встретили «своих», украинцев из Харькова. Говорит, если бы вот так раньше, несколько лет назад произошло, то, наверное, и не поздоровались бы: «А тут
мы встречаемся, понимаем, что мы действительно родные, хочется общаться.
Теперь у нас большая компания земляков. На выходных иногда собираемся на речку, на день рождения, на отдых или еще куда-то».
«Стажировка не оплачивается»
Уйдя из косметологического кабинета, Инна стала в Интернете искать работу: «Думаю — да хоть куда-нибудь! Мыть полы — так мыть полы, стирать, убирать. Хотя понимаю, что я — медработник, за плечами серьезный опыт работы в реанимации. Нашла объявление о том, что нужен ассистент стоматолога в клинику. И думаю — дай позвоню».
Позвонила. Поначалу услышала, что «реанимация — не стоматология». Настойчивость Инны, желание работать («Я не понимаю, как можно сидеть на государственных выплатах!») сделали свое дело: «Мне сказали — “приходите, только у нас стажировка не оплачивается”. И я начала стажироваться. Работала с разными врачами в разных кабинетах. Оказалось, попала в очень неплохой коллектив».
Ассистент детского стоматолога
Что учиться придется действительно многому, стало понятно быстро: «И инструменты другие, и протоколы лечения. Работала в разных районах Риги — у клиники много своих кабинетов в столице. А потом попала к детскому стоматологу, и так и осталась у нее в ассистентах».
Перед нашим с Инной разговором в кабинет, где она работает, родители привели всех пятерых своих детей.
«Так я и называюсь — ассистент стоматолога.
Четыре дня в неделю я с детским и один день со взрослым врачом работаю.
Всем нашим харьковчанам, землякам, говорю — “Звоните, если надо, я вас запишу”. Буду рада, если могу помочь», — улыбается она.
С утра Инна должна подготовить рабочее место доктора, инструменты, продуть наконечники на машине, которую стоматолог использует в работе: «Загружаю программу на день на компьютере, а в течении приема ассистирую. Это не просто “возьми-подай”. Например, доктор сверлит зуб — я должна держать отсос, а как закончим — убрать все во рту пациента. Пломбируем — я должна подавать пломбировочный материал и все, что касается процесса. Есть у нас такая лампа ультрафиолетовая, ею я должна “запечь” пломбу. Когда удаление, используется совсем другой инструмент, когда лечим каналы, то третий».
В детской стоматологии отведено по полчаса на ребенка. И в эти полчаса Инна должна подготовить место, ассистировать доктору, потом убрать место, вытереть все салфетками, спиртом обработать кресло, разложить новые инструменты вместо грязных: «Все строго одноразовое, я должна все с нуля накрыть и подготовить. В день мы принимаем до четырнадцати детей».
Понимаю все, о чем говорят доктор и пациент
«Своего» доктора Юлию Инна очень хвалит. Говорит, получает профессиональное удовольствие от того, как та общается с маленькими пациентами, как умеет настроить малышей на процедуру и как ее проводит: «Моя врач прямо живет этой работой. Объясняет, как чистить зубы, как ухаживать за ними. Умеет найти подход к детям и рассказать о процедуре очень мягко и доверительно. Не каждый врач так может».
А вот отдельных специалистов-гигиенистов, в отличие от Латвии, в Украине нет, замечает Инна. Добавляет:
прекрасно, что дети в Латвии с ранних лет учатся ухаживать за зубами,
понимают, что это целая отдельная культура.
«Все что касается рабочих моментов понимаю. Правда, я не разговариваю с пациентом, доктор говорит. Но я все четко понимаю. Сказать, конечно, сложнее, но я потихоньку учусь и этому», — отвечает Инна, когда обсуждаем языковой вопрос.
На пути к красоте
Идея открыть что-то свое в сфере эстетической косметологии в Латвии Инну не покидает. Чтобы не терялся навык, подружкам-харьковчанкам делает разные процедуры и продолжает посещать различные профильные курсы, онлайн и оффлайн. Изучает тонкости регистрации статуса самозанятого лица: «Тут в Латвии другие правила. Косметолог, не имеющий медицинского образования, не имеет права делать некоторые процедуры. А у меня диплом фармацевтического техникума. Есть дипломы школы косметологии из Украины. Теперь необходимо подтверждение от Ассоциации косметологов Латвии.
Путь непростой, но я уже на него вышла и останавливаться не буду.
Моя цель сейчас — изучить латышский и подтвердить необходимые для работы документы».
Внешне мы держимся достойно
Соглашаемся обе: много украинок в Латвии работают именно в бьюти-сфере. И их хвалят, отмечает Инна. Конкуренция в некотором роде есть, но, мудро замечает Инна, «если мастер хороший, клиенты у него всегда будут. Потому важно всегда быть в курсе последних новинок и в постоянном профессиональном тонусе».
Недавно на одном из бьюти-семинаров познакомилась с латышской коллегой, косметологом-эстетистом. И теперь они дружат. Инну такая дружба радует, для нее это в том числе и профессиональное признание в новой стране.
«Женщина должна оставаться женщиной. Неважно, сколько лет — начинайте ухаживать за собой
и при системной работе результат обязательно будет», — убеждает Инна. Верю ей, потому что десять лет, которые надо мысленно добавить к ее внешности, чтобы «дотянуть» до ее паспортного возраста, никак добавляться не хотят.
Инна говорит, что обращает внимание на то, как выглядят украинки в Латвии — и радуется: даже и при постоянном стрессе от войны дома большинство выглядят ухоженными: «Война отразилась на наших душах — это точно, но мы достойно держимся внешне. Смотрю, и глаз радуется. Свою красоту украинки стараются сохранить».
«Хочу жить, а не казаться, понимаете?»
В то же время Инна не понимает тех, которые и на четвертый год войны живут от выплаты до выплаты вместо трудоустройства на новом месте. Они с мужем привыкли работать, а не ждать от кого-то помощи: «Я хочу жить, например в хорошей большой квартире. Мы ведь приехали с моей мамой и с собакой. У нас был хороший дом в Украине и есть хорошая квартира в Риге. Но нужно оплачивать ее аренду. Хочу жить, а не казаться, понимаете? О том, чтобы бросить основную работу, у меня и мысли не было, потому что это стабильность, это постоянный заработок. Нужно работать, развиваться, стремится к целям. Сложно? Да. Но без движения будет еще хуже».
